Гитлеровский план летней кампании 1942 года назывался. Планы гитлеровского военного командования

1 октября 1942 года, в результате контрудара частей 51-й армии Сталинградского фронта, был захвачен ряд документов противника, среди которых оказалась одна любопытная схема. По словам А.И. Ерёменко, её «содержание… далеко выходило за рамки не только армейского масштаба, но даже масштаба группы армий и касалось, по существу, всего советско-германского фронта. Это была схема, вычерченная карандашом на простом листе бумаги и графически представлявшая план гитлеровцев на лето 1942 года (см. схему 14). Отчасти данные этой схемы совпали с соответствующими директивами Гитлера, преданными теперь гласности. На схеме были указаны также даты, означавшие, по-видимому, сроки захвата тех или иных пунктов фашистскими войсками» .

Данная схема, видимо, была передана в Москву и 6-7 ноября 1942 года о её содержании узнала вся страна. Товарищ Сталин в своём докладе к 25-й годовщине ВОСР сказал: «Недавно в руки наших людей попал один немецкий офицер германского генштаба. У этого офицера нашли карту с обозначением плана продвижения немецких войск по срокам. Из этого документа видно, что немцы намеревались быть в Борисоглебске 10 июля этого года, в Сталинграде - 25 июля, в Саратове - 10 августа, в Куйбышеве - 15 августа, в Арзамасе - 10 сентября, в Баку - 25 сентября.

Этот документ полностью подтверждает наши данные о том, что главная цель летнего наступления немцев состояла в обходе Москвы с востока и в ударе по Москве, тогда как продвижение на юг имело своей целью, помимо всего прочего, отвлечение наших резервов подальше от Москвы и ослабление Московского фронта, чтобы тем легче было провести удар по Москве.

Короче говоря, главная цель летнего наступления немцев состояла в том, чтобы окружить Москву и кончить войну в этом году».

С этого момента вся советская военная историография, описывая немецкие планы на лето 42 года, ориентировалась исключительно на этот доклад. Даже в секретных работах вроде «Сборника материалов по изучению опыта войны № 6 (апрель-май 1943 г.)» писали (С. 9): «1 октября 1942 г. на Сталинградском фронте в районе Садовое у убитого немецкого офицера генерального штаба была изъята карта с нанесённым на неё схематическим планом наступления противника. Этот документ подтверждает прогнозы Верховного Главнокомандования Красной Армии по планированию немцами летней кампании 1942 г. (схема 1)».

Что уж говорить о более доступных работах (Замятин Н.М. и др. Битва под Сталинградом. М., 1944; Самсонов А. У стен Сталинграда. М., 1952; Тельпуховский Б.С. Великая победа Советской Армии под Сталинградом. М., 1953 и др.). В статье «Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945» нового, второго издания «Большой советской энциклопедии» (Т. 7. С. 172) также была представлена эта версия с красочной картой.

Тем временем на Западе начали выходить работы, в которых описывались реальные немецкие планы на лето 1942 года. Некоторые из них рецензировались в полусекретном журнале «Военная мысль» (выходившим тогда с грифом «Только для генералов, адмиралов и офицеров Советской армии и военно-морского флота») и, конечно же, этот момент объявлялся фальсификацией. Вот, в частности, отрывок из рецензии на книгу Б. Лиддел Гарта «Другая сторона холма» (ВМ. 1950. № 6. С. 92-93): «Описывая планы операций 1942 года, автор книги оценивает их как «мастерское планирование генерала Гальдера» (стр. 63). Но эти планы, по мнению автора, потерпели крах потому, что Гитлер раздвоил силы немецкой армии, поставив перед ней две задачи: занять Сталинград и захватить нефть Кавказа (стр. 208)… Говоря о том, что Гитлер стремился обеспечить Германию кавказской нефтью, автор пытается отрицать тот факт, что немецкое верховное командование в 1942 году преследовало цель обхода Москвы, и утверждает, что Сталинград необходим был немцам лишь для того, «чтобы обезопасить свой фланг при наступлении на Кавказ» (стр. 208). Однако давно известно, что главная цель немецкого наступления в 1942 году состояла в том, чтобы обойти Москву с востока, отрезать ее от Волги и Урала и затем занять ее».

Примерно то же самое было написано и в рецензии на книгу Вальтера Гёрлица «Вторая мировая война. 1939-1945», вышедшей в двух томах в 1951-1952 гг. (ВМ. 1955. № 5. С. 92).

Но инерция сталинского доклада (особенно после смерти самого докладчика) не могла длиться вечно, и первый звоночек о грядущем пересмотре взглядов на немецкие планы в 1942 году прозвучал в том же самом номере «Военной мысли», в котором была опубликована рецензия на Гёрлица. В статье генерал-полковника П. Курочкина «Победа советского военного искусства в Великой Отечественной войне» в отрывке о вооружённой борьбе летом 1942 года, возможно, впервые не была озвучена версия об обходе Москвы (С. 22): «Летняя кампания 1942 года началась почти одновременным наступлением советских войск в районе Харькова, а немецко-фашистских – в Крыму, в районе Ржева и южнее Ленинграда. Противнику удалось в мае-июне ликвидировать наши плацдармы на Керченском полуострове и у Севастополя, окружить часть наступавших войск под Харьковом. Достигнув этих успехов, а также воспользовавшись отсутствием второго фронта, гитлеровское командование сосредоточило крупные силы на южном участке советско-германского фронта и развернуло новое наступление на юго-восточном направлении. Не имея достаточных сил для наступления на нескольких направлениях, как это было в 1941 году, противник все же смог сосредоточить крупные силы на одном участке фронта и добиться новых серьезных успехов. Советская Армия снова оказалась вынужденной вести тяжелые оборонительные бои с превосходившими силачи противника теперь уже на сталинградском и северо-кавказском направлениях».

Однако окончательный удар был нанесён выходом в 1956 году сборника статей «Важнейшие операции Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» под редакцией д.и.н. полковника П.А. Жилина. В статье «Битва под Сталинградом» (написана полковниками А.В. Каратышкиным и К.А. Черёмухиным, с. 110) была процитирована директива № 41 от 5 апреля 1942 года с планами немецкого командования на грядущую кампанию. Причём не стоит связывать содержание сборника с известным докладом Н.С. Хрущёва на ХХ съезде КПСС. Выходные данные книги показывают, что она была сдана в набор 11.07.55, а подписана к печати – 30.01.56.

В журнале «Военная мысль» также приложили руку к изменению ситуации. Сначала в 10-м номере журнала за 1956 год была опубликована статья полковника Н. Павленко «Борьба за стратегическую инициативу в Великой Отечественной войне», где была кратко рассмотрена и летнее-осенняя кампания 1942 года, и планы сторон в ней. Затем в следующем, 11-м номере печатается статья генерал-полковника А. Тарасова «К вопросу о плане летней кампании гитлеровского командования на советско-германском фронте в 1942 году». Её начало уже настраивает на разоблачительный лад (С. 64): «В нашей литературе установилось мнение, что главной целью наступления немецко-фашистских войск на советско-германском фронте в 1942 году являлась Москва, с овладением которой связывалось и окончание войны на Востоке. В работах, посвященных Великой Отечественной войне, в частности, утверждается, что решения этой стратегической задачи гитлеровское командование стремилось достичь нанесением главного удара на сталинградском направлении. С выходом к Волге и овладением Сталинградом войска противника якобы должны были развивать свой удар на север с целью глубокого обхода Москвы с востока, изоляции Москвы от волжского и уральского тыла и последующего овладения ею. Наступление же противника на юге в сторону Кавказа рассматривалось как вспомогательное, имевшее целью отвлечь резервы Советской Армии от Москвы и тем самым ослабить оборону московского направления». Далее в статье излагалась история захвата документа (уточнялось, что он был взят у румынского, а не немецкого офицера), его содержание и сравнение как с немецкими документами, так и с мемуарами, и даже свидетельствами Паулюса (С. 69): «В беседе с автором этой статьи Паулюс заявил: «Поверьте мне, что до самого дня моей сдачи в плен советским войскам я никогда и ни от кого не слышал, что целью нашего наступления в 1942 году, пусть даже отдаленной, являлась Москва. Об этом я узнал только в плену, по советским материалам, с которыми я совершенно не согласен».

Конечно, моментально все исторические работы, затрагивающие этот момент, поменяться не могли. В этом же 1956 году вышла брошюра «Советские вооруженные силы в Великой Отечественной войне (1941-1945 годы). Материалы для политических занятий», где на странице 25 излагалась уже устаревшая версия. Но в вышедшем в том же году 40-м томе БСЭ в статье «Сталинградская битва 1942-1943» использовались новейшие данные.

Последний раз сталинская версия в отечественных исторических работах была упомянута в статье полковника И. Паротькина «О плане летней кампании немецко-фашистского командования на советско-германском фронте в 1942 году» (Военно-исторический журнал. 1961. № 1). Помимо подробного рассказа о содержании захваченного документа было приведено и изображение схемы. Так же замечу, что тов. Паротькин, тогда ещё в чине подполковника, был в составе авторского коллектива одной из первых работ по Сталинградской битве – «Битва под Сталинградом. Краткий очерк» (М.: Воен.-истор. отдел ГШ КА, 1944).

Г.К. Жуков рассказывал, что после обыска на его даче и изъятия хранившихся там в сейфе документов и материалов в 1946 году, ему позвонил Сталин и сказал следующее: "Вы что, собираетесь писать историю? Не надо. Пусть этим делом занимаются историки, когда мы умрем" .

1.1 Планы гитлеровского военного командования

В канун второго года Великой Отечественной войны положение Советского Союза оставалось тяжелым. Огромны были его материальные и людские потери, обширны захваченные врагом территории. Однако стратегия «молниеносной» войны фашистской Германии против СССР потерпела крах. В грандиозном вооруженном противоборстве на подступах к Москве войска Красной Армии разгромили главную группировку вермахта и отбросили ее от советской столицы. Битва под Москвой не решила еще окончательно исхода борьбы в пользу СССР, но она стала началом коренного перелома в ходе Отечественной и второй мировой войн.

По планам немецкого командования сорок второй год должен был стать решающим годом в войне, ибо Гитлер был уверен, что США и Англия не предпримут высадки своих войск в Европе в этом году, у него по-прежнему оставались развязанными руки для действий на востоке.

Однако поражение под Москвой, потери лета сорок первого года, нанесенные Красной Армией захватчикам, не могли не сказаться. Несмотря на то что к весне сорок второго года гитлеровская армия возросла численно, получила значительное техническое оснащение, немецкое командование не нашло сил для наступления по всему фронту.

«В конце 1941 года в гитлеровской армии находилось под ружьем 9500 тысяч, а в 1942 году уже 10204 тысячи». Общий численный состав армии увеличился, а начальник гитлеровского генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер занес в свой дневник такую знаменательную запись: «На 1-е мая 1942 года на Востоке недостает 318 тысяч человек. Предложено в мае направить в армию на Восток 240 тысяч человек. На период с мая по сентябрь имеется резерв из молодых призывников 960 тысяч человек. Затем в сентябре больше ничего не останется».

Несколько позже в штабе оперативного руководства ОКВ был составлен более точный документ относительно общего состояния гитлеровской армии. В справке предназначенной для Гитлера, говорилось: «Боеспособность вооруженных сил в целом ниже, чем весной 1941 года, что обусловлено невозможностью в полной мере обеспечить их пополнение людьми и материальными средствами».

«И все же к лету сорок второго, - пишет генерал Чуйков, - года Гитлер сумел сосредоточить против нас довольно значительные силы. На советско-германском фронте он располагал шестимиллионной армией, насчитывающей до 43 тысяч орудий и минометов, свыше трех тысяч танков, до трех с половиной тысяч боевых самолетов. Силы значительные. Начинал войну Гитлер с меньшими».

Гитлер предпринял поход на Кавказ с целью захвата нефтяных источников, выхода к границе Ирана, к Волге. Он, видимо, рассчитывал, что на удалении от центра страны сопротивление советских войск не будет столь основательным.

Выходом на Кавказ Гитлер надеялся втянуть в войну Турцию, что дало бы ему еще двадцать-тридцать дивизий. Выходом на Волгу и к иранской границе он рассчитывал втянуть в войну против Советского Союза и Японию. Выступление Турции и Японии было последним его шансом на успех в войне против нас. Только этим можно объяснить столь широковещательный характер его директивы на весенне-летнюю кампанию сорок второго года.

Обратимся к тексту этой директивы, известной как директива № 41. Уже вступление содержит не анализ сложившейся обстановки на советско-германском фронте, а пропагандистское пустословие.

Директива начинается такими словами: «Зимняя кампания в России приближается к концу. Благодаря выдающейся храбрости и готовности солдат Восточного фронта к самопожертвованию наши оборонительные действия увенчались большим успехом немецкого оружия. Противник понес огромные потери в людях и технике. Стремясь использовать мнимый первоначальный успех, он израсходовал этой зимой большую часть резервов, предназначенных для дальнейших операций».

«Цель заключается в том, - гласит директива, - чтобы окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров».

«...В первую очередь все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на южном участке с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет».

И тут же следует оговорка. «Окончательное окружение Ленинграда и захват Ингерманландии откладываются до тех пор, пока изменение обстановки в районе окружения или высвобождение других достаточных для этого сил не создадут соответствующих возможностей».

Эта оговорка показывает, что Гитлер, располагая силами большими, чем те, с которыми он начинал свой поход в Россию, не решился на операции по всему фронту, а все сосредоточил на юге.

Как писал генерал Чуйков: «Директива - документ секретного характера, документ, с которым имели право ознакомиться ограниченный круг лиц, это документ, в котором не место пропагандистским формулировкам. Он должен точно и трезво оценивать обстановку. Мы видим, что в своей предпосылке немецкое командование совершенно неверно оценивает наши силы, и поражение свое под Москвой пытается изобразить как военный успех. Недооценивая наши силы, Гитлер в то же время переоценивает свои».

Таким образом, главная цель наступления противника на Восточном фронте, согласно приведенной директиве № 41, заключалась в завоевании победы над Советским Союзом. «Однако в отличие от плана "Барбаросса", - пишет А.М. Самсонов, - достижение этой политической цели уже не основывалось на стратегии «блицкрига». Вот почему в директиве №41 не устанавливаются хронологические рамки завершения кампании на Востоке. Но зато там говорится о том, чтобы, сохраняя позиции на центральном участке, разбить и уничтожить советские войска в районе Воронежа и западнее Дона, овладеть богатыми стратегическим сырьем южными районами СССР». Для решения этой задачи намечалось провести ряд последовательных операций: в Крыму, южнее Харькова и уже после этого на воронежском, сталинградском и кавказском направлениях. Операция по захвату Ленинграда и установлению наземной связи с финнами ставилась в зависимость от решения основной задачи на южном участке фронта. Группа армий «Центр» в этот период должна была улучшить свое оперативное положение путем проведения частных операций.

Гитлер 15 марта заявил, что в течение лета 1942 г. «русская армия будет полностью уничтожена». Можно предположить, что такое заявление делалось в пропагандистских целях, являлось демагогическим и выходило за рамки реальной стратегии. Но здесь скорее было и другое.

Авантюристическая по своей сути гитлеровская политика не могла строиться на основе глубокого предвидения и расчета. Все это в полной мере сказалось и на складывании стратегического замысла, а затем и разработке конкретного плана операций 1942 г. Перед творцами фашистской стратегии возникали трудные проблемы. Вопрос о том, как наступать и даже наступать ли вообще на Восточном фронте, становился все более сложным для гитлеровских генералов.

Подготавливая условия для окончательного разгрома Советского Союза, противник решил прежде всего захватить Кавказ с его мощными источниками нефти и плодородные сельскохозяйственные районы Дона, Кубани и Северного Кавказа. Наступление на сталинградском направлении должно было обеспечить, по замыслу противника, успешное проведение "в первую очередь" главной операции по завоеванию Кавказа. В этом стратегическом плане врага весьма сильно отразилась острая нужда фашистской Германии в горючем.

Выступая 1 июня 1942 г. на совещании командного состава группы армий "Юг" в районе Полтавы, Гитлер заявил, что «если он не получит нефть Майкопа и Грозного, то должен будет покончить с этой войной». Вместе с тем Гитлер строил свои расчеты на том, что потеря СССР нефти подорвет силу советского сопротивления. «Это был тонкий расчет, который был ближе к своей цели, чем принято считать после его окончательной катастрофической неудачи».

Итак, у германского военного командования не было уже уверенности в успехе наступления - просчет плана "Барбаросса" в отношении оценки сил Советского Союза был очевиден. Все же необходимость нового наступления признавали как Гитлер, так и немецкие генералы. «Командование вермахта продолжало стремиться к главной цели - разгромить Красную Армию до того, как англо-американские войска начнут боевые действия на континенте Европы. Гитлеровцы не сомневались, что второй фронт по крайней мере в 1942 г. не будет открыт». И хотя перспективы войны против СССР кое-кому вырисовывались уже совершенно иначе, чем год назад, фактор времени нельзя было упускать. В этом было полное единомыслие.

«Весной 1942 года, - пишет Г. Гудериан, - перед немецким верховным командованием встал вопрос, в какой форме продолжать войну: наступать или обороняться. Переход к обороне был бы признанием собственного поражения в кампании 1941 года и лишил бы нас шансов на успешное продолжение и окончание войны на Востоке и на Западе. 1942 год был последним годом, в котором, не опасаясь немедленного вмешательства западных держав, основные силы немецкой армии могли быть использованы в наступлении на Восточном фронте. Оставалось решить, что следует предпринять на фронте длиной 3 тыс. километров, чтобы обеспечить успех наступлению, проводившемуся сравнительно небольшими силами. Было ясно, что на большей части фронта войска должны были перейти к обороне».

Конкретное содержание плана летней кампании 1942 г. на определенном этапе и в какой-то мере было предметом обсуждения среди гитлеровского генералитета. «Командующий группой армий "Север" генерал-фельдмаршал Кюхлер предлагал первоначально осуществить наступление на северном участке советско-германского фронта с целью овладеть Ленинградом. Гальдер в конечном счете также стоял за возобновление наступления, но, как и раньше, продолжал считать решающим центральное направление и рекомендовал нанести главный удар на Москву силами группы армий "Центр"». Гальдер полагал, что разгром советских войск на западном направлении обеспечит успех кампании и войны в целом.

Пунктом войны союзных наций против сил агрессии”. О героической битве узнал весь мир. Вот ее итоги: 1. Под влиянием Сталинградской битвы произошли крупные изменения в международной обстановке. Мир понял, что произошел коренной перелом в ходе второй мировой войны, что военный потенциал Советского Союза настолько велик, что он способен на войну до победного конца. 2. Поражение вермахта под...

Суток без сна и отдыха пожарный пароход "Гаситель" вел борьбу с морем огня участвуя в то же время в перевозке на левый берег эвакуированного населения города и ценных грузов. Вахтенный журнал парохода, который хранится в музее-панораме "Сталинградская битва", свидетельствует о том, что насосы "Гасителя" 23 августа 1942 г. ни на минуту не прекращали работу. 25 августа вражеские самолеты налетели на...

700 тыс. убитыми и ранеными, свыше 2 тыс. орудий и минометов, более 1 тыс. танков и штурмовых орудий и около 1,4 тыс. самолетов. Интересным источником информации при рассмотрении значения Сталинградской битвы в истории человечества является книга, изданная немецким генералом К.Типпельскирхом в Бонне в 1954г. и переизданная в России в 1999г. Этот интерес заключается в том, что нам предоставлена...

Приказал восстановить город любой ценой. И уже в марте 1943 года в городе начались восстановительные работы. Я с трагическим впечатлением думаю о том, сколько жизней унесла Сталинградская битва, да и война в целом. Хоть у нашего народа было кем и чем похвастаться перед противником, все же цели не оправдали средства. Миллионы человеческих жизней, которых унесла война (как правильно сказали: “За...

Чтобы полностью оценить значение второй немецкой летней кампании в России, необходимо вспомнить цели первой летней кампании. Как мы видели, они заключались не в завоевании всей России, а в том, чтобы наступлением на основные стратегические районы заставить русские армии оборонять их и терять в последующих боях защитников. Стратегическая цель заключалась в тактическом истреблении.
Мы также видели, что эта стратегия потерпела крах, так как скорость продвижения была невелика, пространство – чрезмерно большое и сопротивление слишком сильное.
Если стратегия сокрушения не достигла цели в более благоприятных условиях 1941 г., разве могла она иметь успех в менее благоприятных условиях 1942 г.? Гитлер отвечал на этот вопрос отрицательно; и было бы глупо вновь прибегнуть к ней. Вместо стратегии сокрушения следовало применить стратегию истощения. Однако не могло быть и речи о том, чтобы решить эту задачу путем тактического истощения; даже если бы это и было возможно, такой образ действия отнял бы слишком много времени. О том, чтобы раздуть революцию против большевиков, также не могло быть и речи. Следовательно, оставалась единственная возможность: подорвать экономическую мощь России, ударить по материальной основе ее вооруженных сил. Было решено, что для этого нужно лишить Россию донецкого промышленного района, кубанской житницы и кавказской нефти. Короче говоря, лишить Россию важных стратегических районов в четырехугольнике Харьков, Сталинград, Баку, Батуми, что со временем вывело бы русскую армию из строя.

Итак, план Гитлера на 1942 г., видимо, заключался в следующем: отрезать и занять четырехугольник Воронеж, Саратов, Сталинград, Ростов наступлением по двум параллельным направлениям: на севере по линии Курск, Саратов и на юге по линии Таганрог, Сталинград. Под прикрытием этой блокады пройти через Кавказ на Баку.
По словам двух историков, существование такого плана “подтверждается документом, который попал в руки русских и был упомянут премьер–министром Сталиным в речи по случаю XXV годовщины Октябрьской революции” . В документе излагался порядок занятия следующих городов: Борисоглебска, восточное Воронежа, – к 10 июля, Сталинграда – к 25 июля, Саратова – к 10 августа, Сызрани – к 15 августа, Арзамаса, к югу от Горького, – к 10 сентября.
Удивительна уже сама быстрота намечавшегося занятия городов, однако еще удивительнее то, что должно быть ясным даже для новичка в стратегии: успех кампании зависел не столько от занятия важных пунктов, сколько от того, насколько удастся предотвратить ответные действия со стороны русских. Как видно из плана, игнорировались русские армии, находившиеся севернее линии Воронеж, Саратов. Учитывая пространство России и силу русских армий, было очевидно, что их нельзя истребить тактически, равно как невозможно сломить русский народ ввиду его высокой моральной стойкости. Следовательно, успеха можно было достичь лишь в том случае, если стратегически парализовать их, но не лишением ресурсов, которые понадобятся в будущем, например нефти, угля и пшеницы, нужно лишить русских возможностей передвижения. Следовательно, прежде всего надо занять или осадить Москву. Как Париж – центральный узел железных дорог Франции, так и Москва – центральный узел русских железных дорог. В 1914 г. из–за того, что немцы не заняли Парижа, произошла катастрофа на Марне. В 1942 г., как мы увидим ниже, неудача под Москвой привела к катастрофе на Волге. Если бы Москва находилась в руках немцев, тогда постоянными стратегическими бомбардировками Вологды, Буя, Горького, Арзамаса и Пензы, находящихся на расстоянии 250 – 350 миль от Москвы и, следовательно, легко досягаемых для бомбардировщиков, удалось бы не только прекратить подвоз запасов из Архангельска и резервов из азиатской части России, но и привести в хаотическое состояние движение по железным дорогам в центральной части России, а может быть, и остановить все движение.

Армиями, которые должны были выполнить план Гитлера, командовал фельдмаршал фон Бок. Моральный дух и подготовка армий были ниже, чем в 1941 г., однако огневая мощь увеличилась. Громоздкая танковая дивизия численностью 400 танков была сокращена до 250 танков улучшенных образцов, военно–воздушные силы организовали в ударные группы, которые теснее, чем раньше, взаимодействовали с наземными войсками. Немцы приняли новую тактику действия танков, создание которой приписывают фельдмаршалу Роммелю. Она называлась “мотпулк” и, по существу, представляла собой модернизированную копию гуситского подвижного лагеря. Полковник де Ваттервиль описывает ее следующим образом:
“Масса подвижных средств располагалась таким образом, что танки и самоходная артиллерия были внешним обводом, внутри которого помещался уязвимый центр: пехота на автомашинах, противотанковая артиллерия, подвижные ремонтные мастерские и все современное имущество, необходимое армии в бою... Прежде всего это был боевой организм с огромной огневой мощью, чрезвычайно подвижный и покрытый толстой броней...”
Главное германское наступление началось только 28 июня, однако ему предшествовали важные сражения. 8 мая фельдмаршал фон Манштейн, командовавший германской 12–й армией в Крыму, начал наступление на Керчь и взял город штурмом 13 мая. Когда это сражение приближалось к концу, 12 мая маршал Тимошенко, чтобы задержать наступление немцев, нанес сильный удар к югу от Харькова. Быстро продвигаясь от Лозовой в направлении Харькова и Полтавы, русские войска 16 мая заняли Красноград и прорвали внешний пояс обороны “сверхъежа” (Харькова) и через два дня завязали бои на окраинах города. 19 мая немцы перешли в контрнаступление крупными силами. После тяжелых боев в районе Барвенково, Изюм маршал Тимошенко был вынужден оставить Красноград. Во время отступления значительная часть его войск была окружена и взята в плен. 1 июня немцы объявили о полной победе, однако для них это наступление явилось неприятным событием.
Через четыре дня фон Манштейн начал бомбардировку Севастополя, готовясь к штурму крепости. Внешний оборонительный пояс крепости имел в длину 20 миль, внутренний – 8 миль. Крепость оборонял гарнизон в 75 тыс. человек под командованием генерала Петрова. 1 июля после ожесточенного сражения, во время которого по крепости было выпущено 50 тыс. т артиллерийских снарядов и сброшено 25 тыс. т бомб, Севастополь был взят штурмом. Таким образом, весь Крым оказался в руках немцев.
К середине июня сосредоточение германских войск на линии зимнего фронта к западу от реки Оскол не оставило у русских никаких сомнений о готовящемся мощном наступлении. Сюда фон Бок подтянул следующие силы: в район Курска – 2–ю армию, 2–ю танковую армию и венгерскую армию, все под командованием генерала фон Вейха; в район Белгорода – 6–ю армию и 4–ю танковую армию под командованием генерала фон Гота; в район Харькова 17–ю армию и 1–ю танковую армию под командованием фельдмаршала фон Клейста; итальянская армия оставалась в резерве к западу от Харькова. Южнее этой группы армий находилась группа генерала Шведлера, которая должна была поступить в распоряжение 12–й армии фельдмаршала фон Манштейна; последняя вместе с румынской армией в ближайшем будущем перебрасывалась из Крыма.
Русские предполагали, что германское наступление начнется на фронте Воронеж, Ростов и будет развиваться по линии Саратов, Сталинград, поэтому они сосредоточили сильную группировку севернее Воронежа и хорошо укрепили районы Воронежа и Ростова, так же как и рубеж реки Донца.
22 июня немцы внезапно нанесли удар из района Изюма и через три дня выбили русских из Купянска. Затем 28 июня последовало долгожданное наступление, начавшееся ударом восточнее Курска. 1 июля русский фронт между Щиграми и Тимом был прорван. 2 июля немцы большими силами перешли в наступление между Белгородом и Харьковом. Вновь русский фронт был прорван, и к 5 июля немцы достигли на севере западных окраин Воронежа и на юге – линии Сватово, Лисичанск.
Началось сражение за Воронеж, и, как мы увидим, для немцев оно было одним из самых роковых за время всей войны.
6 и 7 июля танки и моторизованная пехота фон Вейха форсировали Дон и ворвались в Воронеж, который находится в углу, образованном Доном и небольшим притоком, так, что город окружен с трех сторон водной преградой. Германская пехота, вступившая в бой, была атакована с фланга между реками. “Русские войска, сосредоточенные... к северу от Воронежа, прибыли вовремя, чтобы спасти положение, возможно, они спасли русским всю кампанию” .
Нет никаких сомнений, что дело обстояло именно так. В течение последующих десяти дней, пока шли ожесточенные бои в городе, наступление южнее Воронежа развивалось с огромной быстротой. Сравнение его с сопротивлением русских в самом Воронеже произвело странное психологическое воздействие на Гитлера.
К 12 июля фон Гот взял Россошь и Кантемировку – станции на железной дороге Воронеж – Ростов, на следующий день 1–я танковая армия фон Клейста заняла Миллерово. Ворошиловград был обойден с фланга и занят 20 июля. Тем временем армии фон Манштейна двигались на Ростов, который русские эвакуировали 27 июля.
“Весь русский фронт разваливался... германская армия форсировала Дон на широком фронте. Тон русских коммюнике стал серьезным, в передачах по радио чувствовалась растущая озабоченность... В России раздавались настойчивые требования открыть второй фронт”
Быстрое продвижение к Сталинграду и неожиданное сопротивление русских в Воронеже, По–видимому, подсказали Гитлеру решение оставить в Воронеже заслон из группы армий фон Вейхса, а группу фон Гота направить прямо на восток для действий совместно с фон Манштейном против Сталинграда. Только после падения Сталинграда должно было возобновиться наступление на Саратов.
Со стратегической точки зрения, эта ошибка граничит с безумием. Поскольку не было предпринято никаких попыток вывести из строя московский железнодорожный узел, русские армии к северу от Воронежа имели полную свободу передвижения. Занятие Кавказа являлось главной целью немецкого плана. Осуществить это можно было только так: создать к северу от Кавказа глубокий оборонительный район, то есть, как это было предусмотрено первоначальным планом, занять четырехугольник Ростов, Сталинград, Саратов, Воронеж, что вызывалось необходимостью обеспечить глубину обороны и пространство для маневрирования. Заняв не четырехугольник, а треугольник Воронеж, Сталинград, Ростов, немцы образовали клин. Северная сторона клина – линия Воронеж, Сталинград – была открыта для наступления русских в южном направлении с линии Воронеж, Саратов. Изменение оперативной линии, таким образом, подготовило конечное поражение.
В соответствии с изменившимся планом армии фон Вейхса окопались у Воронежа. Для защиты стратегического фланга фон Гота вдоль западного берега Дона были использованы венгерские, итальянские и румынские дивизии. Между тем группа фон Манштейна, наступая из Ростова, форсировала Дон в нижнем течении у Цимлянской, в то время как фон Клейст устремился на юг, на равнины Северного Кавказа.
В течение последней недели июля и первой недели августа войска фон Гота быстро спустились вниз по течению Дона, и разгорелась ожесточенная борьба за плацдармы у Клетской и Калача, где Дон западнее Сталинграда поворачивает на юг. 15 августа была захвачена переправа у Калача, но только 25 августа форсирована река у Клетской. Германские войска, продвигавшиеся южнее Дона, были остановлены у Котельниково. Только после форсирования реки войсками генерала фон Гота они смогли продолжить наступление. 9 сентября была перерезана железная дорога Сталинград–Борисоглебск, и Сталинград подвергся сильной бомбардировке с воздуха. Немцам казалось, что город скоро падет.
Пока операции развертывались таким образом, группа фон Клейста, форсировавшая нижний Дон, быстро растекалась по степям Северного Кавказа. 4 августа пал Ворошиловск, 8 августа русские разрушили и оставили майкопские нефтепромыслы, 20 августа был занят Краснодар, 25 августа германские войска достигли Моздока в среднем течении Терека, в 100 милях от Каспийского моря; русские отступали к Грозному. Наконец, 10 сентября пала военно–морская база на Черном море – Новороссийск. Из–за труднопроходимой местности, сопротивления русских, растянувшихся коммуникаций и недостатка горючего кавказская кампания фактически на этом и окончилась. Все было брошено на захват Сталинграда. Сталинград (бывший Царицын) был большим, широко раскинувшимся промышленным городом с населением около 500 тыс. человек; он стоит на правом берегу Волги, в нескольких милях выше ее изгиба. Наступление немцев на город затруднялось тем, что Волга здесь имеет ширину 2 – 2,5 мили и, следовательно, трудна для переправы. Город нельзя было полностью окружить, не форсировав реку.
Перед немцами стояла проблема закрепиться на левом берегу Волги. Тогда сравнительно небольшая армия могла остановить все движение по реке и блокадой вынудить гарнизон Сталинграда покинуть город.
При любой переправе через реку с боем определяющий фактор вовсе не ширина реки, хотя это и важно, а ширина фронта наступающего. Если фронт широкий, ложными попытками переправы в нескольких местах наступающие отвлекут внимание противника, наведут мост на каком–нибудь незащищенном или слабо защищенном участке обороны противника и создадут плацдарм. Широкая река, такая, как Волга, требует больше времени для переправы, чем узкая, следовательно, фронт для проведения отвлекающих операций должен быть шире. Немцы прежде всего и должны были создать такой фронт. Однако они не сделали этого, а прибегли к прямому удару, пытаясь взять город бомбардировкой и штурмом.

Штурм начался 15 сентября. В течение целого месяца атака следовала за атакой, однако гарнизон под командованием генерала Чуйкова оказывал сильное сопротивление, и немцы смогли добиться лишь местных, или временных, успехов. Крайний идиотизм такого образа действия должен был бы стать очевидным, как только выяснилось, что город нельзя взять с хода. Город – не крепость, но до тех пор, пока гарнизон стойко держится и его линии снабжения действуют, превратить город в груду развалин – это не что иное, как легчайший способ создать препятствие, которое сильнее любой из специально построенных крепостей.
Потери германских войск в бессмысленных штурмах были настолько тяжелыми, что 15 октября генерал Гот получил приказ прекратить атаки и систематическим артиллерийским огнем и бомбардировкой с воздуха стереть Сталинград с лица земли. Зачем? Возможен только один ответ: поддержать престиж Гитлера, ибо город уже лежал в развалинах. Промышленность Сталинграда была уничтожена, Волга перехвачена, движение транспортов по Волге вверх и вниз приостановлено. Доставка нефти из Баку в Москву прекратилась. Следовательно, теперь оставалось только держать реку блокированной, сам город тактически не представлял никакой ценности.
Таким образом, немцы выпустили из рук инициативу наступления в России, причем в это же время они все более утрачивали ее в Северной Африке. Много факторов создает и поддерживает инициативу, однако основным фактором является обеспечение свободы передвижения для себя или, напротив, ограничение этой свободы для противника. Как в Северной Африке, так и в Сталинграде, по существу по всей России, был один общий, всеопределяющий фактор – чрезмерная растянутость германских коммуникаций плюс трудности, связанные с охраной их.
Из Египта коммуникации Роммеля тянулись на 1200 миль до Триполи и еще на 1300 миль по прямой линии до промышленных городов Германии, снабжавших его армии. Протяженность коммуникаций Гота через Россию составляла 1000 миль и через Германию до центральных районов – 600 миль. В первом случае, до тех пор пока англичане крепко держали Мальту, они могли действовать против коммуникационных линий армии Роммеля; во втором случае, пока русские удерживали Москву, они имели свободу маневра против войск фон Гота, при этом русские партизанские отряды заставляли немцев защищать каждую милю своих коммуникаций и, следовательно, отвлекали с фронта сотни тысяч солдат.
Тем не менее осенью 1942 г. экономическое положение России было отчаянным, и, если бы не постоянный приток англо–американских материалов через Архангельск, сомнительно, чтобы русские могли воспользоваться тем нелепым положением, в которое Гитлер поставил свои армии.
С 6 июня 1941 г. в результате германской оккупации население под властью советского правительства сократилось с 184 млн. до 126 млн., то есть больше чем на 30%. Россия понесла огромные экономические потери. Было потеряно: продовольственных ресурсов – 38%, угля и электрической энергии – 50%, железа и стали – 60%, марганца и алюминия – 50%, химической промышленности – 33%.
Следовательно, основная идея стратегического плана Гитлера была правильна: ударить по экономике России, основе ее военной мощи. При осуществлении плана совершалась ошибка за ошибкой. Размеры России не давали возможности принудить неприятеля к генеральному сражению; Гитлер не понял, что сначала нужно лишить противника подвижности и только затем занимать важные стратегические районы. Русских можно было лишить подвижности, заняв центр русских коммуникаций – Москву. Вместо этого Гитлер, подобно Карлу XII и в большей степени, чем Наполеон, потерял инициативу.
После великой победы под Полтавой в 1709 г. Петр Великий вступил в Киев. В соборе Святой Софии отслужили молебен. Русский священник Феофан Прокопович, обращаясь к царю и его солдатам, сказал: “Узнают ближние и соседи наши и скажут: яко не в землю нашу, но в некое море взошли силы свейские, погрузились как олово в воду и не взвратится вестник от них в свою отчизну” .
В этом тайна русской мощи, которую не учел Гитлер в своей стратегии. Ее можно было подорвать, только лишив русские армии подвижности, тогда пространство России превратилось бы для них из союзника в смертельного врага.

Источник информации:
Книга: Вторая мировая война. 1939-1945. Стратегический и тактический обзор

Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии Лиддел Гарт Бэзил Генри

Планы на 1942 год

Планы на 1942 год

В течение зимы следовало решить вопрос, что делать дальше, то есть о планах на весну. Обсуждение их началось даже раньше, чем была предпринята последняя попытка взять Москву. Блюментрит рассказал по этому поводу следующее: «Некоторые генералы утверждали, что возобновление наступления в 1942 году невозможно и что разумнее остановиться на достигнутом. Гальдер также с большим сомнением относился к продолжению наступления. Фон Рундштедт был даже более категоричен и настаивал на выводе немецких войск на территорию Польши. С ним согласился фон Лееб. Остальные генералы не заходили так далеко, но все же проявляли обеспокоенность непредсказуемыми результатами кампании. После отстранения фон Рундштедта и фон Браухича оппозиция Гитлеру ослабла, и фюрер настоял на продолжении наступления».

В начале января Блюментрит стал заместителем начальника Генерального штаба. Он работал непосредственно под началом Гальдера и лучше, чем кто бы то ни было, знал мотивы, стоявшие за решением Гитлера. Со мной он поделился следующими соображениями.

«Первое. Гитлер надеялся в 1942 году достичь того, что не сумел в 1941-м. Он не верил, что русские могут увеличить свои силы, и решительно не желал замечать свидетельств того, что это происходит в действительности. Между ним и Гальдером шла «война мнений». Наша разведка располагала информацией о том, что русские заводы и фабрики на Урале и в других местах выпускают 600–700 танков в месяц. Гитлер мельком взглянул на представленные ему сведения и заявил, что это невозможно. Он никогда не верил в то, во что не желал верить.

Второе. Он не желал ничего слушать об отступлении, но, что делать дальше, не знал. При этом он чувствовал, что должен немедленно что-то предпринять, но это что-то должно было быть только наступлением.

Третье. Возросло давление со стороны ведущих промышленников Германии. Они настаивали на продолжении наступления, убеждая Гитлера, что не могут продолжать войну без кавказской нефти и украинской пшеницы».

Я спросил Блюментрита, рассматривал ли Генеральный штаб обоснованность этих заявлений и правда ли, что марганцевая руда, месторождения которой расположены в районе Никополя, была жизненно необходима сталелитейной промышленности Германии, как писали в то время. Сначала он ответил на второй вопрос, сказав, что ничего об этом не знал, поскольку был плохо знаком с экономическими аспектами войны. Я счел показательным тот факт, что немецкие военные стратеги не были знакомы с факторами, которые должны были являться основой для разработки операций. Далее он заявил, что ему сложно судить об обоснованности притязаний промышленников, поскольку представители Генерального штаба никогда не приглашались на совместные совещания. На мой взгляд, это является несомненным свидетельством стремления Гитлера держать военных в неведении.

Приняв судьбоносное решение продолжить наступление и проникнуть еще глубже на территорию России, Гитлер обнаружил, что уже не располагает силами, необходимыми для наступления по всему фронту, как это было год назад. Поставленный перед выбором, он долго сомневался, но все же устоял перед искушением идти на Москву и обратил свой взор в сторону кавказских нефтяных месторождений, не обращая внимания, что это означает растягивание фланга, как телескопической трубы, мимо основных сил Красной армии. Иными словами, если немцы доберутся до Кавказа, они будут уязвимы для контрудара в любой точке на протяжении почти тысячи миль.

Другим сектором, где предусматривались наступательные операции, являлся балтийский фланг. План 1942 года первоначально предполагал взятие Ленинграда в течение лета, обеспечив таким образом надежную связь с Финляндией и облегчив положение частичной изоляции, в котором она находилась. Все незанятые в этой операции части группы армий «Север», а также группа армий «Центр» должны были остаться на оборонительных позициях.

Специально для наступления на Кавказ была создана особая группа армий «А», командующим которой стал фельдмаршал фон Лист. Группа армий «Юг», уменьшенной численности, оставалась на ее левом фланге. Рейхенау сменил Рундштедта на должности командующего последней, но в январе скоропостижно скончался от сердечного приступа. Командующим армией стал Бок, который был отстранен до начала наступления. Группой армий «Центр» продолжал командовать Клюге, а на посту командующего группой армий «Север» Лееба сменил Буш. Объясняя последнее, Блюментрит сказал: «Фельдмаршал фон Лееб был настолько неудовлетворен решением продолжать наступление, что предпочел отказаться от командования. Он не желал участвовать в предстоящей авантюре. Этот человек искренне считал предстоящее мероприятие совершенно безнадежным с военной точки зрения и, кроме того, был ярым противником нацистского режима. Поэтому он был рад появившемуся поводу для отставки. Для того чтобы отставка была разрешена, ее причина должна была показаться Гитлеру достаточно веской».

В процессе дальнейшего обсуждения планов на 1942 год Блюментрит привел несколько общих наблюдений, которые, как мне кажется, представляются весьма важными. «Мой опыт штабной работы показывает, что во время войны основополагающие решения должны приниматься основываясь не на стратегических, а на политических факторах, и не на поле боя, а в тылу. Дебаты, предшествующие принятию решения, не отражаются в оперативных приказах. Документы не являются надежным руководством для историка. Люди, подписывающие приказ, часто думают совсем не то, что излагают на бумаге. Было бы неправильно считать документы, обнаруженные в архивах, достоверным свидетельством мыслей и убеждений того или иного офицера.

Эту истину я начал постигать еще довольно давно, когда под руководством генерала фон Хефтена работал над историей войны 1914–1918 годов. Он был удивительно добросовестным историком и научил меня технике выполнения исторических исследований, указал на встречающиеся трудности. Но до конца я все понял и осознал, только получив возможность делать собственные наблюдения и выводы в процессе работы в Генеральном штабе при нацистах.

Нацистская система породила некоторые странные побочные продукты. Немец, имеющий врожденное стремление к порядку и организации, больше, чем кто-либо другой, склонен к ведению записей. Но в ходе последней войны на свет появилось особенно много бумаг. В старой армии было принято писать короткие приказы, оставляющие исполнителям большую свободу. В последней войне ситуация изменилась, свобода начала все больше ограничиваться. Теперь в приказе следовало описать каждый шаг и все возможные варианты развития событий – только так можно было уберечь себя от взыскания. Отсюда и увеличение количества и длины приказов – что шло вразрез с нашим предыдущим опытом. Напыщенный язык приказов и изобилие превосходных степеней прилагательных в корне противоречили строгому старому стилю, основными достоинствами которого являлись точность и краткость. Однако наши новые приказы должны были оказывать пропагандистское, стимулирующее воздействие. Многие приказы фюрера и командования вермахта дословно воспроизводились в приказах нижестоящих органов. Только так можно было быть уверенными, что, если дела пойдут не так, как хотелось бы, нас не смогут обвинить в неправильной трактовке приказов вышестоящих лиц.

Условия принуждения в Германии при нацистах были почти такими же, как в России. Я часто имел возможность убедиться в их схожести. Например, в самом начале русской кампании я присутствовал на допросе двух высокопоставленных русских офицеров, взятых в плен в Смоленске. Они дали понять, что были совершенно не согласны с планами командования, но были вынуждены исполнять приказы, чтобы не лишиться головы. Только в подобных обстоятельствах люди могли говорить свободно – в тисках режима они были вынуждены повторять чужие слова и скрывать свои мысли и убеждения.

У национал-социализма и большевизма есть много общего. Во время одной из бесед в узком кругу, на которой присутствовал генерал Гальдер, фюрер признался, что очень завидует Сталину, проводящему более жесткую политику по отношению к непокорным генералам. Кроме того, Гитлер много говорил о проведенной перед войной чистке командного состава Красной армии. В заключение он заметил, что завидует большевикам – они имеют армию, насквозь пропитанную их собственной идеологией и поэтому действующую как единое целое. Немецкие же генералы не обладали фанатичной преданностью идеям национал-социализма. «Они по любому вопросу имеют свое мнение, часто возражают, а значит, не до конца со мной».

В ходе войны Гитлер нередко высказывал подобные мысли. Но ему все же были необходимы старые профессиональные военные, которых он втайне презирал, вместе с тем не мог без них обойтись, поэтому старался как можно более полно контролировать. Многие приказы и рапорты того времени имели как бы два лица. Сплошь и рядом подписанный документ не отражал действительного мнения человека, его подписавшего. Просто человек был вынужден это сделать, чтобы избежать хорошо известных тяжелых последствий. Будущие исторические исследователи – психологи и ученые – непременно должны помнить об этом особенном явлении».